Маттео фальконе краткое содержание

Если пойти на северо-запад от Порто-Веккьо 1 , в глубь острова, то местность начнет довольно круто подниматься, и после трёхчасовой ходьбы по извилистым тропкам, загромождённым большими обломками скал и кое-где пересеченным оврагами, выйдешь к обширным зарослям маки. Маки - родина корсиканских пастухов и всех, кто не в ладах с правосудием. Надо сказать, что корсиканский земледелец, не желая брать на себя труд унавоживать своё поле, выжигает часть леса: не его забота, если огонь распространится дальше, чем это нужно; что бы там ни было, он уверен, что получит хороший урожай на земле, удобренной золой сожжённых деревьев. После того как колосья собраны (солому оставляют, так как ее трудно убирать), корни деревьев, оставшиеся в земле нетронутыми, пускают на следующую весну частые побеги; через несколько лет они достигают высоты в семь-восемь футов. Вот эта-то густая поросль и называется маки. Она состоит из самых разнообразных деревьев и кустарников, перепутанных как попало. Только с топором в руке человек может проложить в них путь; а бывают маки такие густые и непроходимые, что даже муфлоны 2 не могут пробраться сквозь них.

Если вы убили человека, бегите в маки Порто-Веккьо, и вы проживете там в безопасности, имея при себе доброе оружье, порох и пули; не забудьте прихватить с собой коричневый плащ с капюшоном - он заменит вам и одеяло и подстилку. Пастухи дадут вам молока, сыра и каштанов, и вам нечего бояться правосудия или родственников убитого, если только не появится необходимость спуститься в город, чтобы пополнить запасы пороха.

Когда в 18… году я посетил Корсику 3 , дом Маттео Фальконе находился в полумиле от этого маки. Маттео Фальконе был довольно богатый человек по тамошним местам; он жил честно, то есть ничего не делая, на доходы от своих многочисленных стад, которые пастухи-кочевники пасли в горах, перегоняя с места на место. Когда я увидел его два года спустя после того происшествия, о котором я намереваюсь рассказать, ему нельзя было дать более пятидесяти лет. Представьте себе человека небольшого роста, но крепкого, с вьющимися чёрными, как смоль, волосами, орлиным носом, тонкими губами, большими живыми глазами и лицом цвета невыделанной кожи. Меткость, с которой он стрелял из ружья, была необычной даже для этого края, где столько хороших стрелков. Маттео, например, никогда не стрелял в муфлона дробью, но на расстоянии ста двадцати шагов убивал его наповал выстрелом в голову или в лопатку - по своему выбору. Ночью он владел оружием так же свободно, как и днем. Мне рассказывали о таком примере его ловкости, который мог бы показаться неправдоподобным тому, кто не бывал на Корсике. В восьмидесяти шагах от него ставили зажжённую свечу за листом прозрачной бумаги величиной с тарелку. Он прицеливался, затем свечу тушили, и спустя минуту в полной темноте он стрелял и три раза из четырех пробивал бумагу.

Такое необыкновенно высокое искусство доставило Маттео Фальконе большую известность. Его считали таким же хорошим другом, как и опасным врагом; впрочем, услужливый для друзей и щедрый к бедным, он жил в мире со всеми в округе Порто-Веккьо. Но о нем рассказывали, что в Корте, откуда он взял себе жену, он жестоко расправился с соперником, который слыл за человека опасного, как на войне, так и в любви; по крайней мере, Маттео приписывали выстрел из ружья, который настиг соперника в ту минуту, когда тот брился перед зеркальцем, висевшим у окна. Когда эту историю замяли, Маттео женился. Его жена Джузеппа родила ему сначала трех дочерей (что приводило его в ярость) и наконец сына, которому он дал имя Фортунато, - надежду семьи и продолжателя рода. Дочери были удачно выданы замуж: в случае чего отец мог рассчитывать на кинжалы и карабины зятьёв. Сыну исполнилось только десять лет, но он подавал уже большие надежды.

Однажды ранним осенним утром Маттео с женой отправились в маки поглядеть на свои стада, которые паслись на прогалине. Маленький Фортунато хотел идти с ними, но пастбище было слишком далеко, кому-нибудь надо было остаться стеречь дом, и отец не взял его с собой. Из дальнейшего будет видно, как ему пришлось в том раскаяться.

Прошло уже несколько часов, как они ушли; маленький Фортунато спокойно лежал на самом солнцепёке и, глядя на голубые горы, думал, что в будущее воскресенье он пойдет обедать в город к своему дяде caporale, как вдруг его размышления были прерваны ружейным выстрелом. Он вскочил и повернулся в сторону равнины, откуда донёсся этот звук. Снова через неравные промежутки времени послышались выстрелы, все ближе и ближе; наконец на тропинке, ведущей от равнины к дому Маттео, показался человек, покрытый лохмотьями, обросший бородой, в остроконечной шапке, какие носят горцы. Он с трудом передвигал ноги, опираясь на ружье. Его только что ранили в бедро.

Это был бандит, который, отправившись ночью в город за порохом, попал в засаду корсиканских вольтижеров. Он яростно отстреливался и в конце концов сумел спастись от погони, прячась за уступы скал. Но он не намного опередил солдат: рана не позволила ему добежать до маки.

Он подошел к Фортунато и спросил:

Ты сын Маттео Фальконе?

Я Джаннетто Санпьеро. За мной гонятся жёлтые воротники. Спрячь меня, я не могу больше идти.

А что скажет отец, если я спрячу тебя без его разрешения?

Он скажет, что ты хорошо сделал.

Как знать!

Спрячь меня скорей, они идут сюда!

Подожди, пока вернётся отец.

Ждать? Проклятье! Да они будут здесь через пять минут. Ну же, спрячь меня скорей, а не то я убью тебя!

Фортунато ответил ему с полным хладнокровием:

Ружье твоё разряжено, а в твоей carchera нет больше патронов.

При мне кинжал.

Где тебе угнаться за мной!

Одним прыжком он очутился вне опасности.

Нет, ты не сын Маттео Фальконе! Неужели ты позволишь, чтобы меня схватили возле твоего дома?

Это, видимо, подействовало на мальчика.

А что ты мне дашь, если я спрячу тебя? - спросил он, приближаясь.

Бандит пошарил в кожаной сумке, висевшей у него на поясе, и вынул оттуда пятифранковую монету, которую он, вероятно, припрятал, чтобы купить пороху. Фортунато улыбнулся при виде серебряной монеты; он схватил ее и сказал Джаннетто:

Не бойся ничего.

Тотчас же он сделал большое углубление в копне сена, стоявшей возле дома. Джаннетто свернулся в нем клубком, и мальчик прикрыл его сеном так, чтобы воздух проникал туда и ему было чем дышать. Никому бы и в голову не пришло, что в копне кто-то спрятан. Кроме того, с хитростью дикаря он придумал ещё одну уловку. Он притащил кошку с котятами и положил ее на сено, чтобы казалось, будто его давно уже не ворошили. Потом, заметив следы крови на тропинке у дома, он тщательно засыпал их землей и снова как ни в чем не бывало растянулся на солнцепеке.

Несколько минут спустя шестеро стрелков в коричневой форме с желтыми воротниками под командой сержанта уже стояли перед домом Маттео. Этот сержант приходился дальним родственником Фальконе. (Известно, что на Корсике более чем где-либо считаются родством.) Его звали Теодоро Гамба. Это был очень деятельный человек, гроза бандитов, которых он переловил немало.

Здорово, племянничек! - сказал он, подходя к Фортунато. - Как ты вырос! Не проходил ли тут кто-нибудь сейчас?

Ну, дядя, я еще не такой большой, как вы! - ответил мальчик с простодушным видом.

Подрастешь! Ну, говори же: тут никто не проходил?

Проходил ли здесь кто-нибудь?

Да, человек в остроконечной бархатной шапке и в куртке, расшитой красным и желтым.

Человек в остроконечной бархатной шапке и куртке, расшитой красным и желтым?

Да. Отвечай скорей и не повторяй моих вопросов.

Сегодня утром мимо нас проехал священник на своей лошади Пьеро. Он спросил, как поживает отец, и я ответил ему…

Ах, шельмец! Ты хитришь! Отвечай скорей, куда девался Джаннетто, мы его ищем. Он прошел по этой тропинке, я в этом уверен.

Почем я знаю?

Почем ты знаешь? А я вот знаю, что ты его видел.

Разве видишь прохожих, когда спишь?

Ты не спал, плут! Выстрелы разбудили тебя.

Вы думаете, дядюшка, что ваши ружья так громко стреляют? Отцовский карабин стреляет куда громче.

Черт бы тебя побрал, проклятое отродье! Я уверен, что ты видел Джаннетто. Может быть, даже спрятал его. Ребята! Входите в дом, поищите там нашего беглеца. Он ковылял на одной лапе, а у этого мерзавца слишком много здравого смысла, чтобы попытаться дойти до маки хромая. Да и следы крови кончаются здесь.

А что скажет отец? - спросил Фортунато насмешливо. - Что он скажет, когда узнает, что без него входили в наш дом?

Мошенник! - сказал Гамба, хватая его за ухо. - Стоит мне только захотеть, и ты запоешь по-иному! Следует, пожалуй, дать тебе десятка два ударов саблей плашмя, чтобы ты наконец заговорил.

А Фортунато продолжал посмеиваться.

Мой отец - Маттео Фальконе! - сказал он значительно.

Знаешь ли ты, плутишка, что я могу увезти тебя в Корте 4 или в Бастию 5 , бросить в тюрьму на солому, заковать в кандалы и отрубить голову, если ты не скажешь, где Джаннетто Санпьеро?

Мальчик расхохотался, услышав такую смешную угрозу. Он повторил:

Мой отец - Маттео Фальконе.

Сержант! - тихо сказал один из вольтижеров. - Не надо ссориться с Маттео.

Гамба был явно в затруднении. Он вполголоса переговаривался с солдатами, которые успели уже осмотреть весь дом. Это заняло не так много времени, потому что жилище корсиканца состоит из одной квадратной комнаты. Стол, скамейки, сундук, домашняя утварь и охотничьи принадлежности - вот и вся его обстановка. Маленький Фортунато гладил тем временем кошку и, казалось, ехидствовал над замешательством вольтижеров и дядюшки.

Один из солдат подошёл к копне сена. Он увидел кошку и, небрежно ткнув штыком в сено, пожал плечами, как бы сознавая, что такая предосторожность нелепа. Ничто не пошевелилось, лицо мальчика не выразило ни малейшего волнения.

Сержант и его отряд теряли терпение; они уже поглядывали на равнину, как бы собираясь вернуться туда, откуда пришли, но тут их начальник, убедившись, что угрозы не производят никакого впечатления на сына Фальконе, решил сделать последнюю попытку и испытать силу ласки и подкупа.

Племянник! - проговорил он. - Ты, кажется, славный мальчик. Ты пойдешь далеко. Но, черт побери, ты ведешь со мной дурную игру, и, если б не боязнь огорчить моего брата Маттео, я увел бы тебя с собой.

Еще чего!

Но когда Маттео вернётся, я расскажу ему все, как было, и за твою ложь он хорошенько выпорет тебя.

Посмотрим!

Вот увидишь… Но слушай: будь умником, и я тебе что-то дам.

А я, дядюшка, дам вам совет: если вы будете медлить, Джаннетто уйдёт в маки, и тогда потребуется ещё несколько таких молодчиков, как вы, чтобы его догнать.

Сержант вытащил из кармана серебряные часы, которые стоили добрых десять экю, и, заметив, что глаза маленького Фортунато загорелись при виде их, сказал ему, держа часы на весу за конец стальной цепочки:

Плутишка! Тебе бы, наверно, хотелось носить на груди такие часы, ты прогуливался бы по улицам Порто-Веккьо гордо, как павлин, и когда прохожие спрашивали бы у тебя: «Который час?» - ты отвечал бы: «Поглядите на мой часы».

Когда я вырасту, мой дядя капрал подарит мне часы.

Да, но у сына твоего дяди уже есть часы… правда, не такие красивые, как эти… а ведь он моложе тебя.

Мальчик вздохнул.

Ну что ж, хочешь ты получить эти часы, племянничек?

Фортунато, искоса поглядывавший на часы, походил на кота, которому подносят целого цыплёнка. Чувствуя, что его дразнят, он не решается запустить в него когти, время от времени отводит глаза, чтобы устоять против соблазна, поминутно облизывается и всем своим видом словно говорит хозяину: «Как жестока ваша шутка!»

Однако сержант Гамба, казалось, и впрямь решил подарить ему часы. Фортунато не протянул руки за ними, но сказал ему с горькой усмешкой:

Зачем вы смеетесь надо мной?

Ей-богу, не смеюсь. Скажи только, где Джаннетто, и часы твои.

Фортунато недоверчиво улыбнулся, его чёрные глаза впились в глаза сержанта, он старался прочесть в них, насколько можно верить его словам.

Пусть с меня снимут эполеты, - вскричал сержант, - если ты не получишь за это часы! Солдаты будут свидетелями, что я не откажусь от своих слов.

Говоря так, он все ближе и ближе подносил часы к Фортунато, почти касаясь ими бледной щеки мальчика. Лицо Фортунато явно отражало вспыхнувшую в его душе борьбу между страстным желанием получить часы и долгом гостеприимства. Его голая грудь тяжело вздымалась - казалось, он сейчас задохнется. А часы покачивались перед ним, вертелись, то и дело задевая кончик его носа. Наконец Фортунато нерешительно потянулся к часам, пальцы правой руки коснулись их, часы легли на его ладонь, хотя сержант все ещё не выпускал из рук цепочку… Голубой циферблат… Ярко начищенная крышка… Она огнём горит на солнце… Искушение было слишком велико.

Фортунато поднял левую руку и указал большим пальцем через плечо на копну сена, к которой он прислонился. Сержант сразу понял его. Он отпустил конец цепочки, и Фортунато почувствовал себя единственным обладателем часов. Он вскочил стремительнее лани и отбежал на десять шагов от копны, которую вольтижеры принялись тотчас же раскидывать.

Сено зашевелилось, и окровавленный человек с кинжалом в руке вылез из копны; он попытался стать на ноги, но запекшаяся рана не позволила ему этого. Он упал. Сержант бросился на него и вырвал кинжал. Его сейчас же связали по рукам и ногам, несмотря на сопротивление.

Лежа на земле, скрученный, как вязанка хвороста, Джаннетто повернул голову к Фортунато, который подошёл к нему.

- …сын! - сказал он скорее презрительно, чем гневно.

Мальчик бросил ему серебряную монету, которую получил от него, - он сознавал, что уже не имеет на нее права, - но преступник, казалось, не обратил на это никакого внимания. С полным хладнокровием он сказал сержанту:

Дорогой Гамба! Я не могу идти; вам придётся нести меня до города.

Ты только что бежал быстрее козы, - возразил жестокий победитель. - Но будь спокоен: от радости, что ты наконец попался мне в руки, я бы пронёс тебя на собственной спине целую милю, не чувствуя усталости. Впрочем, приятель, мы сделаем для тебя носилки из веток и твоего плаща, а на ферме Кресполи найдём лошадей.

Ладно, - молвил пленник, - прибавьте только немного соломы на носилки, чтобы мне было удобнее.

Пока вольтижеры были заняты - кто приготовлением носилок из ветвей каштана, кто перевязкой раны Джаннетто, - на повороте тропинки, ведшей в маки, вдруг появились Маттео Фальконе и его жена. Женщина с трудом шла, согнувшись под тяжестью огромного мешка с каштанами, в то время как муж шагал налегке с одним ружьём в руках, а другим - за спиной, ибо никакая ноша, кроме оружия, недостойна мужчины.

При виде солдат Маттео прежде всего подумал, что они пришли его арестовать. Откуда такая мысль? Разве у Маттео были какие-нибудь нелады с властями? Нет, имя его пользовалось доброй славой. Он был, что называется, благонамеренным обывателем, но в то же время корсиканцем и горцем, а кто из корсиканцев-горцев, хорошенько порывшись в памяти, не найдет у себя в прошлом какого-нибудь грешка: ружейного выстрела, удара кинжалом или тому подобного пустячка? Совесть Маттео была чище, чем у кого-либо, ибо вот уже десять лет, как он не направлял дула своего ружья на человека, но все же он был настороже и приготовился стойко защищаться, если это понадобится.

Жена! - сказал он Джузеппе. - Положи мешок и будь наготове.

Она тотчас же повиновалась. Он передал ей ружье, которое висело у него за спиной и могло ему помешать. Второе ружье он взял на прицел и стал медленно приближаться к дому, держась ближе к деревьям, окаймлявшим дорогу, готовый при малейшем враждебном действии укрыться за самый толстый ствол, откуда он мог бы стрелять из-за прикрытия. Джузеппа шла за ним следом, держа второе ружье и патронташ. Долг хорошей жены - во время боя заряжать ружье для своего мужа.

Сержанту тоже стало как-то не по себе, когда он увидел медленно приближавшегося Маттео с ружьем наготове и пальцем на курке.

«А что, - подумал он, - если Маттео - родственник или друг Джаннетто и захочет его защищать? Тогда двое из нас наверняка получат пули его ружей, как письма с почты. Ну, а если он прицелится в меня, несмотря на наше родство?..»

Наконец он принял смелое решение - пойти навстречу Маттео и, как старому знакомому, рассказать ему обо всем случившемся. Однако короткое расстояние, отделявшее его от Маттео, показалось ему ужасно длинным.

Эй, приятель! - закричал он. - Как поживаешь, дружище? Это я, Гамба, твой родственник!

Маттео, не говоря ни слова, остановился; пока сержант говорил, он медленно поднимал дуло ружья так, что оно оказалось направленным в небо в тот момент, когда сержант приблизился.

Добрый день, брат! - сказал сержант, протягивая ему руку. - Давненько мы не виделись.

Добрый день, брат!

Я зашел мимоходом поздороваться с тобой и сестрицей Пеппой. Сегодня мы сделали изрядный конец, но у нас слишком знатная добыча, и мы не можем жаловаться на усталость. Мы только что накрыли Джаннетто Санпьеро.

Слава богу! - вскричала Джузеппа. - На прошлой неделе он увел у нас дойную козу.

Эти слова обрадовали Гамбу.

Бедняга! - отозвался Маттео. - Он был голоден!

Этот негодяй защищался, как лев, - продолжал сержант, слегка раздосадованный. - Он убил одного моего стрелка и раздробил руку капралу Шардону; ну, да это беда невелика: ведь Шардон - француз… А потом он так хорошо спрятался, что сам дьявол не сыскал бы его. Если бы не мой племянник Фортунато, я никогда бы его не нашел.

Фортунато? - вскричал Маттео.

Фортунато? - повторила Джузеппа.

Да! Джаннетто спрятался вон в той копне сена, но племянник раскрыл его хитрость. Я расскажу об этом его дяде капралу, и тот пришлёт ему в награду хороший подарок. А я упомяну и его и тебя в донесении на имя прокурора.

Проклятье! - чуть слышно произнёс Маттео.

Они подошли к отряду. Джаннетто лежал на носилках, его собирались унести. Увидев Маттео рядом с Гамбой, он как-то странно усмехнулся, а потом, повернувшись лицом к дому, плюнул на порог и сказал:

Дом предателя!

Только человек, обречённый на смерть, мог осмелиться назвать Фальконе предателем. Удар кинжала немедленно отплатил бы за оскорбление, и такой удар не пришлось бы повторять.

Однако Маттео поднёс только руку ко лбу, как человек, убитый горем.

Фортунато, увидев отца, ушёл в дом. Вскоре он снова появился с миской молока в руках и, опустив глаза, протянул ее Джаннетто.

Затем, обернувшись к одному из вольтижеров, он промолвил:

Товарищ! Дай мне напиться.

Солдат подал ему флягу, и бандит отпил воду, поднесённую рукой человека, с которым он только что обменялся выстрелами. Потом он попросил не скручивать ему руки за спиной, а связать их крестом на груди.

Я люблю лежать удобно, - сказал он.

Его просьбу с готовностью исполнили; затем сержант подал знак к выступлению, простился с Маттео и, не получив ответа, быстрым шагом двинулся к равнине.

Прошло около десяти минут, а Маттео все молчал. Мальчик тревожно поглядывал то на мать, то на отца, который, опираясь на ружье, смотрел на сына с выражением сдержанного гнева.

Хорошо начинаешь! - сказал наконец Маттео голосом спокойным, но страшным для тех, кто знал этого человека.

Отец! - вскричал мальчик; глаза его наполнились слезами, он сделал шаг вперёд, как бы собираясь упасть перед ним на колени.

Но Маттео закричал:

И мальчик, рыдая, остановился неподвижно в нескольких шагах от отца.

Подошла Джузеппа. Ей бросилась в глаза цепочка от часов, конец которой торчал из-под рубашки Фортунато.

Кто дал тебе эти часы? - спросила она строго.

Дядя сержант.

Фальконе выхватил часы и, с силой швырнув о камень, разбил их вдребезги.

Жена! - сказал он. - Мой ли это ребёнок?

Смуглые щеки Джузеппы стали краснее кирпича.

Опомнись, Маттео! Подумай, кому ты это говоришь!

Значит, этот ребёнок первый в нашем роду стал предателем.

Рыдания и всхлипывания Фортунато усилились, а Фальконе по-прежнему не сводил с него своих рысьих глаз. Наконец он стукнул прикладом о землю и, вскинув ружье на плечо, пошёл по дороге в маки, приказав Фортунато следовать за ним. Мальчик повиновался.

Джузеппа бросилась к Маттео и схватила его за руку.

Ведь это твой сын! - вскрикнула она дрожащим голосом, впиваясь чёрными глазами в глаза мужа и словно пытаясь прочесть то, что творилось в его душе.

Оставь меня, - сказал Маттео. - Я его отец!

Джузеппа поцеловала сына и, плача, вернулась в дом. Она бросилась на колени перед образом богоматери и стала горячо молиться. Между тем Фальконе, пройдя шагов двести по тропинке, спустился в небольшой овраг. Попробовав землю прикладом, он убедился, что земля рыхлая и что копать ее будет легко. Место показалось ему пригодным для исполнения его замысла.

Фортунато! Стань у того большого камня.

Исполнив его приказание, Фортунато упал на колени.

Отец! Отец! Не убивай меня!

Молись! - повторил Маттео грозно.

Запинаясь и плача, мальчик прочитал «Отче наш» и «Верую». Отец в конце каждой молитвы твёрдо произносил «аминь».

Больше ты не знаешь молитв?

Отец! Я знаю ещё «Богородицу» и литанию, которой научила меня тётя.

Она очень длинная… Ну все равно, читай.

Литанию мальчик договорил совсем беззвучно.

Ты кончил?

Отец, пощади! Прости меня! Я никогда больше не буду! Я попрошу дядю капрала, чтобы Джаннетто помиловали!

Он лепетал ещё что-то; Маттео вскинул ружье и, прицелившись, сказал:

Да простит тебя бог!

Фортунато сделал отчаянное усилие, чтобы встать и припасть к ногам отца, но не успел. Маттео выстрелил, и мальчик упал мёртвый.

Даже не взглянув на труп, Маттео пошёл по тропинке к дому за лопатой, чтобы закопать сына. Не успел он пройти и нескольких шагов, как увидел Джузеппу: она бежала, встревоженная выстрелом.

Что ты сделал? - воскликнула она.

Совершил правосудие.

В овраге. Я сейчас похороню его. Он умер христианином. Я закажу по нем панихиду. Надо сказать зятю, Теодору Бьянки, чтобы он переехал к нам жить.

1 Порто-Веккьо - город и порт на юго-восточном побережье Корсики.

2 Муфлоны - порода диких баранов, более крупных, чем домашние, и с более грубой шерстью.

3 Когда в 18… году я посетил Корсику… - в действительности Мериме, работая над новеллой, ещё ни разу не был на Корсике; он посетил этот остров лишь в сентябре 1839 года (о чем он рассказал в «Заметках о путешествии по Корсике», 1840).

4 Корте - город в центре Корсики.

5 Бастия - город и порт на северо-восточном побережье Корсики.

Если у вас случится убить кого-нибудь, или вам по другим причинам необходимо скрыться от правосудия, то вам нужно бежать в маки. Надо только выйти с Порто-Веккьо и направиться в глубь самой Корсики. Уже в скором времени вы выйдите к обширным зарослям, именно здесь родина многих пастухов, а также место - где скрываются те, кому не следует попадать на глаза стражей порядка и правосудия. Здесь деревья, после того, как они были выжжены земледельцами для того, что бы посадить, а после собрать урожай, вскоре снова пускают побеги. Эта густая поросль, перепутанная и высокая, и называется маки. Местные пастухи непременно накормят вас, а месть или правосудие не достанут, но только не идите в город за запасами пороха или припасов.
В полумили от этого места, того самого, которое называется маки, жил Маттео Фальконе - богатый пятидесятилетний господин, без нужды живущий на доходы, получаемые с его стад. Телосложением он был крепок, смуглое лицо и черные вьющиеся волосы выдавали в нем решительность, которая подчеркивалась орлиным носом с горбинкой и живыми глазами. В всей округе славилась меткость, с которой он мог поразить любую мишень. Маттео был хорошим другом и очень опасным врагом, хотя сам старик предпочитал жить мирно со всеми своими соседями. Ходили слухи, что когда-то давно, он застрелил соперника, но дело удалось замять, а после этого, он женился на прелестной Джузеппе. Супруга родила Маттео три девочки и сына, которого гордый отец назвал Фортунатто. Дочери подросли, и отец смог, довольно удачно, выдать замуж всех. К моменту, когда читатель познакомился с Матео, его сыну исполнилось десять, и мальчик подавал очень большие надежды.
В один из дней, в тот час, когда солнце только начинает освещать первым лучом серое небо, Маттео вместе с супругой отправился в маки осмотреть свои стада. Его сын Фортунатто, остался один дома. Мальчик мечтал, развалившись на солнце и, неожиданно услышал выстрел, раздавшемся со стороны равнины. Фортунатто встал и заметил, как на дороге, ведущей к его дому, идет человек с бородой. Он был одет в какие-то лохмотья с шапкой на голове, напоминающей ту, что носят горцы. Человек был ранен в ногу и оттого с трудом шел, опираясь на свое ружье. Появившемся оказался Джанетто Санпьеро, он был бандитом, и когда отправился за порохом, то угодил в засаду, устроенную солдатами. Джанетто отчаянно отстреливался и ему удалось скрыться от солдат, однако раненный он не мог далеко уйти.
Джанетто узнал мальчика, и попросил, что бы тот его спрятал. Фортунатто колебался, и бандит стал грозить ружьем. Однако ружье было не то, что могло напугать сына самого Маттео Фальконе, о чем Фортунатто немедленно напомнил Джанетто. Подумав еще немного, мальчик попросил плату за свои услуги, после чего, Джанетто подал ему монету. Получив плату, Фортунатто быстро спрятал бандита в стоге сена, который стоял рядом с домом. Затем мальчик принес кошку и котят и положил их сверху таким образом, чтобы с первого взгляда казалось, что сам стог давно не ворошили. После этого, мальчик улегся перед домом на солнышке, точно так, как перед появлением бородатого Джанетто.
Прошло всего несколько минут и к дому подошли солдаты во главе с сержантом Теодора Гамба. Сам Теодор приходился родственником Фальконе, а в здешних местах родственные связи много значили.
Сержант обратился к мальчику и стал спрашивать, видел ли он кого-нибудь проходящим мимо. Однако мальчик стал посмеиваться над ним и отвечал очень дерзко. Это задело больное самолюбие Теодора, и он приказал обыскать дом. Солдаты делали обыск, а Фортунатто оставался полностью спокойным, он поглаживал кошку и не подавал ни каких признаков беспокойства или тревоги. Когда Теодор понял, что угрожать было бесполезно, он решил сыграть на жадности, и вытащив серебренные часы из кармана, стал покачивать ими перед самым лицом мальчика, при этом спрашивая, где прячется Джанетто.
Глаза Фортунатто горели желанием блестящей игрушки, но он пересилил себя и продолжал молчать. Сержант все ближе подносил часы, и они почти касались самого носа Фортунатто, он пытался справиться с собой, но в один момент рука сама протянулась и ухватила часы. Зажав в руке новую игрушку, он молча кивнул на стог и рука Теодора отпустила цепочку. Солдаты тут же подбежали к стогу и вытащили раненого Джанетто, которого моментально связали. В тот момент, когда бандит был положен на землю, мальчик достал монету и бросил ее к его ногам, он не имел теперь права на нее.
Солдаты стали делать носилки, как то надо было доставить раненного Джанетто в город. В это время к дому подошел сам хозяин вместе со своей женой. Увидев издалека солдат, Маттео насторожился и взял ружье наизготовку. Когда он вплотную приблизился, ему на встречу вышел сержант, узнав родственника, Маттео успокоился и опустил свое ружье. Теодор сообщил, что они арестовали бандита и сказал, что мальчик помог его найти и задержать. Маттео услышав рассказ начал тихо произносить проклятия.
Когда Джанетто заметил самого Маттео и его жену, он плюнул им на порог дома и назвал Фальконе предателем. Старик молчал, он только поднес руку ко лбу, как будто пытался прикрыть свои глаза. Мальчик вынес кружку с молоком и подал ее арестованному, но тот отказался и попросил воды у солдат. Один из них подал флягу и Джанетто стал пить воду, данную ему врагом. Мальчик опустил глаза в землю и продолжал стоять. Скоро сержант скомандовал, и солдаты с носилками двинулись в город. Время шло, а Маттео не произносил ни слова. Мальчик смотрел то на мать, то на него, он не знал, как ему поступить дальше. В это время отец стал говорить с сыном спокойным голосом, однако для тех, кто знал его, это было нехорошее предзнаменование. Сын дернулся в направление отца, но тот закричал, а мальчик зарыдал и остановился. В этот момент мать заметила цепочку, торчавшую из кармана мальчика: она поняла, ее сын стал первым, кто опозорил себя предательством в роду у Фальконе.
Мальчик ревел, а отец развернулся и, велев сыну следовать за ним, пошел в маки. Женщина бросилась было к своему мужу, и стала заглядывать ему прямо в глаза, словно пыталась там найти ответ на вопрос, какое решение он принял. Однако не получив даже намека на ответ, она поцеловала сына и развернувшись пошла в дом.
Сын и отец спустились в овраг. Маттео повернулся и велел мальчику молиться. Фортунатто встал на колени и стал сквозь слезы умолять отца пожалеть его, одновременно читая молитвы. Маттео дождался, когда будет прочитана последняя молитва, прицелился и со ловами: «Да простит тебя Бог», выстрелил.
Маттео прошел к дому и достал лопату для того, что бы закопать труп. Жена вышла к нему навстречу встревоженная выстрелом и стала спрашивать его, что случилось. Отец коротко ответил, что свершилось правосудие. Потом он заметил, что мальчик умер христианином и он, непременно, закажет по нему панихиду.
«Надо будет сказать Теодору, пусть переезжает к нам жить» - спокойно заметил Маттео и пошел закапывать труп.

Обращаем ваше внимание, что это только краткое содержание литературного произведения «Маттео Фальконе». В данном кратком содержании упущены многие важные моменты и цитаты.

Проспер Мериме

МАТТЕО ФАЛЬКОНЕ

Если пойти на северо-запад от Порто-Веккьо , в глубь острова, то местность начнет довольно круто подниматься, и после трехчасовой ходьбы по извилистым тропкам, загроможденным большими обломками скал и кое-где пересеченным оврагами, выйдешь к обширным зарослям маки. Маки – родина корсиканских пастухов и всех, кто не в ладах с правосудием. Надо сказать, что корсиканский земледелец, не желая брать на себя труд унавоживать свое поле, выжигает часть леса: не его забота, если огонь распространится дальше, чем это нужно; что бы там ни было, он уверен, что получит хороший урожай на земле, удобренной золой сожженных деревьев. После того как колосья собраны (солому оставляют, так как ее трудно убирать), корни деревьев, оставшиеся в земле нетронутыми, пускают на следующую весну частые побеги; через несколько лет они достигают высоты в семь-восемь футов. Вот эта-то густая поросль и называется маки . Она состоит из самых разнообразных деревьев и кустарников, перепутанных как попало. Только с топором в руке человек может проложить в них путь; а бывают маки такие густые и непроходимые, что даже муфлоны не могут пробраться сквозь них.

Если вы убили человека, бегите в маки Порто-Веккьо, и вы проживете там в безопасности, имея при себе доброе оружье, порох и пули; не забудьте прихватить с собой коричневый плащ с капюшоном – он заменит вам и одеяло и подстилку. Пастухи дадут вам молока, сыра и каштанов, и вам нечего бояться правосудия или родственников убитого, если только не появится необходимость спуститься в город, чтобы пополнить запасы пороха.

Когда в 18… году я посетил Корсику , дом Маттео Фальконе находился в полумиле от этого маки . Маттео Фальконе был довольно богатый человек по тамошним местам; он жил честно, то есть ничего не делая, на доходы от своих многочисленных стад, которые пастухи-кочевники пасли в горах, перегоняя с места на место. Когда я увидел его два года спустя после того происшествия, о котором я намереваюсь рассказать, ему нельзя было дать более пятидесяти лет. Представьте себе человека небольшого роста, но крепкого, с вьющимися черными, как смоль, волосами, орлиным носом, тонкими губами, большими живыми глазами и лицом цвета невыделанной кожи. Меткость, с которой он стрелял из ружья, была необычной даже для этого края, где столько хороших стрелков. Маттео, например, никогда не стрелял в муфлона дробью, но на расстоянии ста двадцати шагов убивал его наповал выстрелом в голову или в лопатку – по своему выбору. Ночью он владел оружием так же свободно, как и днем. Мне рассказывали о таком примере его ловкости, который мог бы показаться неправдоподобным тому, кто не бывал на Корсике. В восьмидесяти шагах от него ставили зажженную свечу за листом прозрачной бумаги величиной с тарелку. Он прицеливался, затем свечу тушили, и спустя минуту в полной темноте он стрелял и три раза из четырех пробивал бумагу.

Такое необыкновенно высокое искусство доставило Маттео Фальконе большую известность. Его считали таким же хорошим другом, как и опасным врагом; впрочем, услужливый для друзей и щедрый к бедным, он жил в мире со всеми в округе Порто-Веккьо. Но о нем рассказывали, что в Корте, откуда он взял себе жену, он жестоко расправился с соперником, который слыл за человека опасного, как на войне, так и в любви; по крайней мере, Маттео приписывали выстрел из ружья, который настиг соперника в ту минуту, когда тот брился перед зеркальцем, висевшим у окна. Когда эту историю замяли, Маттео женился. Его жена Джузеппа родила ему сначала трех дочерей (что приводило его в ярость) и наконец сына, которому он дал имя Фортунато, – надежду семьи и продолжателя рода. Дочери были удачно выданы замуж: в случае чего отец мог рассчитывать на кинжалы и карабины зятьев. Сыну исполнилось только десять лет, но он подавал уже большие надежды.

Однажды ранним осенним утром Маттео с женой отправились в маки поглядеть на свои стада, которые паслись на прогалине. Маленький Фортунато хотел идти с ними, но пастбище было слишком далеко, кому-нибудь надо было остаться стеречь дом, и отец не взял его с собой. Из дальнейшего будет видно, как ему пришлось в том раскаяться.

Прошло уже несколько часов, как они ушли; маленький Фортунато спокойно лежал на самом солнцепеке и, глядя на голубые горы, думал, что в будущее воскресенье он пойдет обедать в город к своему дяде caporale, как вдруг его размышления были прерваны ружейным выстрелом. Он вскочил и повернулся в сторону равнины, откуда донесся этот звук. Снова через неравные промежутки времени послышались выстрелы, все ближе и ближе; наконец на тропинке, ведущей от равнины к дому Маттео, показался человек, покрытый лохмотьями, обросший бородой, в остроконечной шапке, какие носят горцы. Он с трудом передвигал ноги, опираясь на ружье. Его только что ранили в бедро.

Это был бандит, который, отправившись ночью в город за порохом, попал в засаду корсиканских вольтижеров. Он яростно отстреливался и в конце концов сумел спастись от погони, прячась за уступы скал. Но он не намного опередил солдат: рана не позволила ему добежать до маки .

Он подошел к Фортунато и спросил:

– Ты сын Маттео Фальконе?

– Я Джаннетто Санпьеро. За мной гонятся желтые воротники. Спрячь меня, я не могу больше идти.

– А что скажет отец, если я спрячу тебя без его разрешения?

– Он скажет, что ты хорошо сделал.

– Как знать!

– Спрячь меня скорей, они идут сюда!

– Подожди, пока вернется отец.

– Ждать? Проклятье! Да они будут здесь через пять минут. Ну же, спрячь меня скорей, а не то я убью тебя!

Фортунато ответил ему с полным хладнокровием:

– Ружье твое разряжено, а в твоей carchera нет больше патронов.

– При мне кинжал.

– Где тебе угнаться за мной!

Одним прыжком он очутился вне опасности.

– Нет, ты не сын Маттео Фальконе! Неужели ты позволишь, чтобы меня схватили возле твоего дома?

Это, видимо, подействовало на мальчика.

– А что ты мне дашь, если я спрячу тебя? – спросил он, приближаясь.

Бандит пошарил в кожаной сумке, висевшей у него на поясе, и вынул оттуда пятифранковую монету, которую он, вероятно, припрятал, чтобы купить пороху. Фортунато улыбнулся при виде серебряной монеты; он схватил ее и сказал Джаннетто:

– Не бойся ничего.

Тотчас же он сделал большое углубление в копне сена, стоявшей возле дома. Джаннетто свернулся в нем клубком, и мальчик прикрыл его сеном так, чтобы воздух проникал туда и ему было чем дышать. Никому бы и в голову не пришло, что в копне кто-то спрятан. Кроме того, с хитростью дикаря он придумал еще одну уловку. Он притащил кошку с котятами и положил ее на сено, чтобы казалось, будто его давно уже не ворошили. Потом, заметив следы крови на тропинке у дома, он тщательно засыпал их землей и снова как ни в чем не бывало растянулся на солнцепеке.

Несколько минут спустя шестеро стрелков в коричневой форме с желтыми воротниками под командой сержанта уже стояли перед домом Маттео. Этот сержант приходился дальним родственником Фальконе. (Известно, что на Корсике более чем где-либо считаются родством.) Его звали Теодоро Гамба. Это был очень деятельный человек, гроза бандитов, которых он переловил немало.

– Здорово, племянничек! – сказал он, подходя к Фортунато. – Как ты вырос! Не проходил ли тут кто-нибудь сейчас?

– Ну, дядя, я еще не такой большой, как вы! – ответил мальчик с простодушным видом.

– Подрастешь! Ну, говори же: тут никто не проходил?

– Проходил ли здесь кто-нибудь?

– Да, человек в остроконечной бархатной шапке и в куртке, расшитой красным и желтым.

– Человек в остроконечной бархатной шапке и куртке, расшитой красным и желтым?

Если пройти от Порто-Веккьо в глубь Корсики, то можно выйти к обширным зарослям маки — родине пастухов и всех, кто не в ладах с правосудием. Корсиканские земледельцы выжигают часть леса и с этой земли получают урожай. Корни деревьев, оставшиеся в земле, вновь пускают частые побеги. Вот эта густая перепутанная поросль высотой в несколько метров и называется маки. Если вы убили человека, бегите в маки, и вы проживете там в безопасности, имея при себе оружие. Пастухи накормят вас, и вам не будут страшны правосудие или месть, если только не спускаться в город, чтобы пополнить запасы пороха.

Маттео Фальконе жил в полумиле от маки. Он был богатым человеком и жил на доходы от своих многочисленных стад. На то время ему было не более пятидесяти лет. Это был невысокий, крепкий и смуглый человек с вьющимися черными волосами, орлиным носом, тонкими губами, большими живыми глазами. Его меткость была необычной даже для этого края хороших стрелков. Такое необыкновенно высокое искусство сделало Маттео известным. Его считали таким же хорошим другом, как и опасным врагом; впрочем, он жил в мире со всеми в округе. Рассказывали, что когда-то он застрелил своего соперника, но ту историю замяли, и Маттео женился на Джузеппе. Она родила ему трех дочерей и сына, которому он дал имя Фортунато. Дочери были удачно выданы замуж. Сыну исполнилось десять лет, и он подавал уже большие надежды.

Однажды ранним утром Маттео с женой отправились в маки поглядеть на свои стада. Фортунато остался один дома. Он нежился на солнышке, мечтая о будущем воскресенье, как вдруг его размышления были прерваны ружейным выстрелом со стороны равнины. Мальчик вскочил. На тропинке, ведущей к дому Маттео, показался бородатый человек, в лохмотьях и шапке, какие носят горцы. Его ранили в бедро, и он с трудом передвигал ноги, опираясь на ружье. Это был Джанетто Санпьеро, бандит, который, отправившись в город за порохом, попал в засаду корсиканских солдат. Он яростно отстреливался и, в конце концов, сумел уйти.

Джанетто узнал в Фортунато сына Маттео Фальконе и попросил спрятать его. Фортунато заколебался, и Джанетто пригрозил мальчишке ружьем. Но ружье не могло напугать сына Маттео Фальконе. Джанетто упрекнул его, напомнив, чей он сын. Засомневавшись, мальчик потребовал плату за свою помощь. Джанетто протянул ему серебряную монету. Фортунато взял монету, и спрятал Джанетто в копне сена, стоявшей возле дома. Затем хитрый мальчишка притащил кошку с котятами и уложил их на сено, чтобы казалось, что его давно не ворошили. После этого он, как ни в чем не бывало, растянулся на солнцепеке.

Несколько минут спустя шестеро солдат под командой сержанта уже стояли перед домом Маттео. Сержант, Теодор Гамба, гроза бандитов, приходился дальним родственником Фальконе, а на Корсике, более чем где либо, считаются с родством. Сержант подошел к Фортунато и начал расспрашивать, не проходил ли кто мимо. Но мальчишка так дерзко и насмешливо отвечал Гамбе, что тот, вскипев, приказал обыскать дом и стал угрожать Фортунато наказанием. Мальчик же сидел и спокойно гладил кошку, ничем не выдав себя даже тогда, когда один из солдат подошел и небрежно ткнул штыком в сено. Сержант, убедившись, что угрозы не производят никакого впечатления, решил испытать силу подкупа. Он вытащил из кармана серебряные часы и пообещал отдать их Фортунатто, если тот выдаст преступника.

Глаза Фортунатто загорелись, но все же он не протянул руки за часами. Сержант все ближе и ближе подносил часы к Фортунато. В душе Фортунато вспыхнула борьба, а часы покачивались перед ним, задевая кончик его носа. Наконец Фортунато нерешительно потянулся к часам, и они легли на его ладонь, хотя сержант все еще не выпускал из рук цепочку. Фортунато поднял левую руку и указал большим пальцем на копну сена. Сержант отпустил конец цепочки, и Фортунато понял, что часы теперь его. А солдаты принялись тотчас же раскидывать сено. Джанетто был найден, схвачен и связан по рукам и ногам. Когда Джанетто уже лежал на земле, Фортунато бросил ему обратно его серебряную монету — он сознавал, что уже не имеет на нее права.

Пока солдаты сооружали носилки, на которых можно было бы отнести преступника в город, на дороге вдруг появились Маттео Фальконе и его жена. При виде солдат Маттео насторожился, хотя вот уже десять лет как он не направлял дула своего ружья на человека. Он взял ружье на прицел и стал медленно приближаться к дому. Сержанту тоже стало как-то не по себе, когда он увидел Маттео с ружьем наготове. Но Гамба смело вышел навстречу Фальконе и окликнул его. Узнав своего родственника, Маттео остановился и медленно отвел дуло ружья. Сержант сообщил, что они только что накрыли Джаннетто Санпьеро и похвалил Фортунатто за помощь. Маттео прошептал проклятие.

Увидев Фальконе с женой, Джанетто плюнул на порог их дома и назвал Маттео предателем. Маттео поднес руку ко лбу, как человек, убитый горем. Фортунато принес миску молока и, опустив глаза, протянул ее Джанетто, но арестованный гневно отверг подношение и попросил воды у солдата. Солдат подал флягу, и бандит отпил воду, поднесенную рукой врага. Сержант подал знак, и отряд двинулся к равнине.

Прошло несколько минут, а Маттео все молчал. Мальчик тревожно поглядывал то на мать, то на отца. Наконец Маттео заговорил с сыном голосом спокойным, но страшным для тех, кто знал этого человека. Фортунато хотел было броситься к отцу и упасть на колени, но Маттео страшно закричал, и тот, рыдая, остановился в нескольких шагах. Джузеппа увидела цепочку от часов, и строго спросила, кто дал их Фортунато. «Дядя сержант» — ответил мальчик. Маттео понял, что Фортунатто стал предателем, первым в роду Фальконе.

Фортунато рыдал в голос, Фальконе не сводил с него своих рысьих глаз. Наконец он вскинул ружье на плечо и пошел по дороге в маки, приказав Фортунато следовать за ним. Джузеппа бросилась к Маттео, впиваясь в него глазами, словно пытаясь прочесть то, что было в его душе, но напрасно. Она поцеловала сына и, плача, вернулась в дом. Между тем Фальконе спустился в небольшой овраг. Он приказал сыну молиться, и Фортунато упал на колени. Запинаясь и плача, мальчик прочитал все молитвы, какие только знал. Он умолял о пощаде, но Маттео вскинул ружье и, прицелившись, сказал: «Да простит тебя бог!». Он выстрелил. Мальчик упал мертвый.

Даже не взглянув на труп, Маттео пошел к дому за лопатой, чтобы закопать сына. Он увидел Джузеппу, встревоженную выстрелом. «Что ты сделал?» — воскликнула она. «Совершил правосудие. Он умер христианином. Я закажу по нем панихиду. Надо сказать зятю, Теодору Бьянки, чтобы он переехал к нам жить» — спокойно ответил Маттео.

Краткое содержание новеллы Мериме «Маттео Фальконе»

Другие сочинения по теме:

1. Имя Проспера Мериме по праву занимает свое место в блестящей плеяде французских реалистов второй половины XIX в. Творчество Стендаля, Бальзака...
2. Цель: ознакомиться с новым литературным именем; совершенствовать умения и навыки сопоставления поведения героев разных авторов в аналогичных обстоятельствах; формировать умение...
3. Рассказчик, молодой человек из старинного рода Монтрезоров, безропотно терпит от Фортунато тысячи обид, но когда тот наносит оскорбление, повествователь решает...
4. Капитан Леду был бравым моряком. Поступив на службу простым матросом, он спустя некоторое время стал помощником рулевого. Но в битве...
5. Ранней осенью 1830 г. любознательный ученый (в нем угадывается сам Мериме) нанимает в Кордове проводника и едет на поиски древней...
6. Луков Вл. А.: Мериме. Исследование персональной модели литературного творчества § 2. Новеллы 1829-1830 годов: принцип «мозаики» «мозаики» «местного колорита» к...
7. Маттео-Банделло (Matteo Bandello, ок. 1485-1561) — выдающийся итальянский новеллист XVI в. Родился в Кастельнуово в Пьемонте. В юные годы Вступил...
8. Рассказчик по просьбе господина де П. отправляется в каталонский городок Илль. Он должен осмотреть все древние памятники в округе, которые...
9. У подножия Каатскильских гор расположена старинная деревушка, основанная голландскими переселенцами в самую раннюю пору колонизации. В давние времена, когда этот...
10. Огюста Сен-Клера не любили в так называемом «большом свете»; главная причина заключалась в том, что он старался нравиться только тем,...
11. Ы Девочка по имени Ян рано осиротела. Царствующий император Сюаньцзун почтил ее своей благосклонностью, возвел в звание «гуйфэй» («драгоценной наложницы»...
12. Ы В стародавние времена подрастал в семье знатного сановника сын, юноша необычайных дарований. Отец гордился им. Пришла пора отправляться на...
13. Среди пассажиров большого океанского парохода, отплывающего из Нью-Йорка в Буэнос-Айрес, находится чемпион мира по шахматам Мирко Чентович. Более информированный приятель...
14. С детских лет рассказчик отличается кротостью нрава и любовью к животным. Рано женившись, повествователь с удовольствием обнаруживает в своей жене...

Если пройти от Порто-Веккьо в глубь Корсики, то можно выйти к обширным зарослям маки - родине пастухов и всех, кто не в ладах с правосудием. Корсиканские земледельцы выжигают часть леса и с этой земли получают урожай. Корни деревьев, оставшиеся в земле, вновь пускают частые побеги. Вот эта густая перепутанная поросль высотой в несколько метров и называется маки. Если вы убили человека, бегите в маки, и вы проживёте там в безопасности, имея при себе оружие. Пастухи накормят вас, и вам не будут страшны правосудие или месть, если только не спускаться в город, чтобы пополнить запасы пороха.

Маттео Фальконе жил в полумиле от маки. Он был богатым человеком и жил на доходы от своих многочисленных стад. На то время ему было не более пятидесяти лет. Это был невысокий, крепкий и смуглый человек с вьющимися чёрными волосами, орлиным носом, тонкими губами, большими живыми глазами. Его меткость была необычной даже для этого края хороших стрелков. Такое необыкновенно высокое искусство сделало Маттео известным. Его считали таким же хорошим другом, как и опасным врагом; впрочем, он жил в мире со всеми в округе. Рассказывали, что когда-то он застрелил своего соперника, но ту историю замяли, и Маттео женился на Джузеппе. Она родила ему трёх дочерей и сына, которому он дал имя Фортунато. Дочери были удачно выданы замуж. Сыну исполнилось десять лет, и он подавал уже большие надежды.

Однажды ранним утром Маттео с женой отправились в маки поглядеть на свои стада. Фортунато остался один дома. Он нежился на солнышке, мечтая о будущем воскресенье, как вдруг его размышления были прерваны ружейным выстрелом со стороны равнины. Мальчик вскочил. На тропинке, ведущей к дому Маттео, показался бородатый человек, в лохмотьях и шапке, какие носят горцы. Его ранили в бедро, и он с трудом передвигал ноги, опираясь на ружье. Это был Джанетто Санпьеро, бандит, который, отправившись в город за порохом, попал в засаду корсиканских солдат. Он яростно отстреливался и, в конце концов, сумел уйти.

Джанетто узнал в Фортунато сына Маттео Фальконе и попросил спрятать его. Фортунато заколебался, и Джанетто пригрозил мальчишке ружьём. Но ружье не могло напугать сына Маттео Фальконе. Джанетто упрекнул его, напомнив, чей он сын. Засомневавшись, мальчик потребовал плату за свою помощь. Джанетто протянул ему серебряную монету. Фортунато взял монету, и спрятал Джанетто в копне сена, стоявшей возле дома. Затем хитрый мальчишка притащил кошку с котятами и уложил их на сено, чтобы казалось, что его давно не ворошили. После этого он, как ни в чем не бывало, растянулся на солнцепёке.

Несколько минут спустя шестеро солдат под командой сержанта уже стояли перед домом Маттео. Сержант, Теодор Гамба, гроза бандитов, приходился дальним родственником Фальконе, а на Корсике, более чем где либо, считаются с родством. Сержант подошёл к Фортунато и начал расспрашивать, не проходил ли кто мимо. Но мальчишка так дерзко и насмешливо отвечал Гамбе, что тот, вскипев, приказал обыскать дом и стал угрожать Фортунато наказанием. Мальчик же сидел и спокойно гладил кошку, ничем не выдав себя даже тогда, когда один из солдат подошёл и небрежно ткнул штыком в сено. Сержант, убедившись, что угрозы не производят никакого впечатления, решил испытать силу подкупа. Он вытащил из кармана серебряные часы и пообещал отдать их Фортунатто, если тот выдаст преступника.

Глаза Фортунатто загорелись, но все же он не протянул руки за часами. Сержант все ближе и ближе подносил часы к Фортунато. В душе Фортунато вспыхнула борьба, а часы покачивались перед ним, задевая кончик его носа. Наконец Фортунато нерешительно потянулся к часам, и они легли на его ладонь, хотя сержант все ещё не выпускал из рук цепочку. Фортунато поднял левую руку и указал большим пальцем на копну сена. Сержант отпустил конец цепочки, и Фортунато понял, что часы теперь его. А солдаты принялись тотчас же раскидывать сено. Джанетто был найден, схвачен и связан по рукам и ногам. Когда Джанетто уже лежал на земле, Фортунато бросил ему обратно его серебряную монету - он сознавал, что уже не имеет на неё права.

Пока солдаты сооружали носилки, на которых можно было бы отнести преступника в город, на дороге вдруг появились Маттео Фальконе и его жена. При виде солдат Маттео насторожился, хотя вот уже десять лет как он не направлял дула своего ружья на человека. Он взял ружье на прицел и стал медленно приближаться к дому. Сержанту тоже стало как-то не по себе, когда он увидел Маттео с ружьём наготове. Но Гамба смело вышел навстречу Фальконе и окликнул его. Узнав своего родственника, Маттео остановился и медленно отвёл дуло ружья. Сержант сообщил, что они только что накрыли Джаннетто Санпьеро и похвалил Фортунатто за помощь. Маттео прошептал проклятие.

Увидев Фальконе с женой, Джанетто плюнул на порог их дома и назвал Маттео предателем. Маттео поднёс руку ко лбу, как человек, убитый горем. Фортунато принёс миску молока и, опустив глаза, протянул ее Джанетто, но арестованный гневно отверг подношение и попросил воды у солдата. Солдат подал флягу, и бандит отпил воду, поднесённую рукой врага. Сержант подал знак, и отряд двинулся к равнине.

Прошло несколько минут, а Маттео все молчал. Мальчик тревожно поглядывал то на мать, то на отца. Наконец Маттео заговорил с сыном голосом спокойным, но страшным для тех, кто знал этого человека. Фортунато хотел было броситься к отцу и упасть на колени, но Маттео страшно закричал, и тот, рыдая, остановился в нескольких шагах. Джузеппа увидела цепочку от часов, и строго спросила, кто дал их Фортунато. «Дядя сержант» - ответил мальчик. Маттео понял, что Фортунатто стал предателем, первым в роду Фальконе.

Фортунато рыдал в голос, Фальконе не сводил с него своих рысьих глаз. Наконец он вскинул ружье на плечо и пошёл по дороге в маки, приказав Фортунато следовать за ним. Джузеппа бросилась к Маттео, впиваясь в него глазами, словно пытаясь прочесть то, что было в его душе, но напрасно. Она поцеловала сына и, плача, вернулась в дом. Между тем Фальконе спустился в небольшой овраг. Он приказал сыну молиться, и Фортунато упал на колени. Запинаясь и плача, мальчик прочитал все молитвы, какие только знал. Он умолял о пощаде, но Маттео вскинул ружье и, прицелившись, сказал: «Да простит тебя бог!». Он выстрелил. Мальчик упал мёртвый.

Даже не взглянув на труп, Маттео пошёл к дому за лопатой, чтобы закопать сына. Он увидел Джузеппу, встревоженную выстрелом. «Что ты сделал?» - воскликнула она. «Совершил правосудие. Он умер христианином. Я закажу по нём панихиду. Надо сказать зятю, Теодору Бьянки, чтобы он переехал к нам жить» - спокойно ответил Маттео.